Мэгги нужно алиби - Страница 34

По какой-то причине (и ей совсем не хотелось думать, по какой) она подошла к зеркалу возле двери, оглядела прическу и макияж. Не идеально, иначе он решит, что она оделась так для него. Но и не слишком небрежно, ведь он — с ума сойти! — нес вино.

На подлокотнике, как обычно, стоял бокал вина. Сен-Жюст слегка улыбнулся, когда услышал, что кто-то скребется в дверь.

— Стоп! — велела Мэгги воображению, которое явно не до конца уехало на Грейт-Нек выбирать занавеси. Она не писала уже почти две недели, но до сих пор не могла унять голоса, слышала диалоги и мысленно редактировала куски и отрывки возникающего текста, который сваливался на нее и заставлял работать.

Она могла уединиться где угодно, в любой момент голоса могли укрыть ее от всего мира. Она могла пройти мимо знакомого и не заметить его, могла поймать обрывок диалога в телешоу и начать быстро записывать какие-то мысли. Никто не понимал этого. Никто, кроме нескольких знакомых авторов, которых она встретила, когда впервые появилась на конференции ГиТЛЭР.

Все на свете, в том числе ее мать, считали, что постоянный шум в голове Мэгги — это опасный признак. Сказки, побег от реальности, в приличном обществе о таком не говорят. Мать постоянно упоминала, что быть писателем — это хорошо, но зачем же вести себя как писатель?

Да, все непросто. Но Мэгги знала, что с головой у нее все нормально. Конечно, нормально. Ведь именно поэтому, черт возьми, она посещала доктора Боба каждый понедельник уже два года, а в результате появилась парочка персонажей и отняла у нее все время. Становилось ли ей лучше благодаря доктору Бобу? Как-то не очень.

Мэгги скривилась, прикрыла глаза, приказав своему воображению и внутреннему голосу заткнуться в тряпочку на некоторое время, и повернула замок, прежде чем Кёрк постучал в дверь.

— Привет, Кёрк. — Она забрала у него коричневый бумажный пакет и отправилась на кухню. — О, вино! Как это предусмотрительно с твоей стороны. — Кёрк последовал за ней, все еще надеясь на приветственный поцелуй. — Красное и «Зинфандель», как всегда. И даже холодное. Бери и наливай.

Мэгги повернулась к Кёрку, и он тут же чмокнул ее мокрыми губами.

— Охлажденное, Мэгги. Пиво холодное, содовая холодная. А вино — охлажденное, — ответил он. — И вину нужно еще минут пятнадцать подышать, прежде чем я его налью. Это мое любимое, кстати, с маленького виноградника в Калифорнии.

Рифма к слову «герань»… «дрянь». Мэгги стиснула зубы и продолжала улыбаться.

— А ты уже приложился перед тем, как прийти ко мне, да? Я чувствую. Ну ладно. Я сейчас положу стейки, и они как раз подоспеют, когда вино будет готово.

Неприлично так спешить, мисс Келли. И что за детский сад с рифмой? Рифма к слову «герань», мисс Келли, это «срань». Если вы можете подумать об этом, то можете и произнести вслух. Когда вам не нравится какой-то человек, скажите ему об этом, отправьте его своей дорогой. Или вам хочется, чтобы ночью он сунул язык вам в рот?

Мэгги тряхнула головой, выгоняя Сен-Жюста из мозгов — или из дома Табби на Грейт-Нек — что-нибудь да подействует.

— Давай, Кёрк. — Она подала ему бутылку и штопор. — У меня тут в морозильнике два охлажденных бокала. Правильно сказала? Иди налей, а я дорежу салат.

Кёрк взял бутылку и штопор, но не уходил.

— Дай-ка угадаю. Снова стейки, да? С грибами и луком, печеным картофелем и салатом. Нужно было прислать тебе кулинарную книгу, которую выпустило наше издательство, чтобы ты освежила меню. И куда мы так торопимся, Мэгги? Или ждешь, что я напьюсь, наемся и уберусь отсюда в ближайшие двадцать минут?

Мэгги ссутулилась.

— Кёрк, прости меня. Не знаю, что со мной. Но я целый день на взводе. Может, потому, что беспокоюсь за Алекса и Стерлинга. Они у Табби, на Грейт-Нек, ты знаешь. Они впервые куда-то поехали одни с тех пор, как… как появились в Америке.

— Они взрослые люди, Мэгги, и могут сами о себе позаботиться, — напомнил Кёрк, все еще загораживая ей проход. — Но если тебе так нужно о ком-то позаботиться, можем сразу перейти в спальню.

— Кёрк…

— Ладно, ладно. Прости, — сказал он, когда она оттолкнула его и направилась к холодильнику. — Я обещал держать себя в руках. По крайней мере пока мы не поужинаем.

И он держал себя в руках. До последнего кусочка шоколадного торта.

Мэгги уже поздравила себя с чудесным ужином и начала убирать со стола, перекидываясь с Кёрком добродушными шуточками, как вдруг пушистый котенок превратился в льва.

В каждой руке Мэгги держала по фарфоровой тарелке. Кёрк воскликнул, как ему хочется еще десерта, и набросился на нее. Не успев сообразить, что к чему, она врезала ему по лицу. Край тарелки прошелся ему по голове, Кёрк отпрянул, запнулся о Веллингтона и рухнул на пол. Веллингтон царапнул его когтями и сбежал с кухни.

— Ой, мамочки! Кёрк! Ты живой? — Она бросила тарелки на стол, подбежала к нему и опустилась рядом. — Подожди, убери руки. Дай я посмотрю.

— Глаз! Мой глаз! — повторял Кёрк, прижимая обе руки к левой стороне лица. — Боже, Мэгги, ты лишила меня глаза!

— Не лишила, что ты, — ответила она, заподозрив, что он может оказаться прав. — Вставай и дай мне взглянуть на рану. Пожалуйста.

Она помогла ему подняться и усадила под яркую лампу.

— Умница, Кёрк, — она говорила с ним, словно с ребенком. — Убери руки и дай Мэгги посмотреть. Молодец. Да не так уж… хотя тут я постаралась. А тут Веллингтон.

Он снова закрыл лицо.

— Там порезы? И шрамы будут? А кровь идет?

— Нет, ничего. Только царапины, да и те не страшные. — Мэгги открыла холодильник и взяла пакет с замороженной кукурузой. — Найдешь что соврать про фингал. Глаз припух и покраснел. Вот приложи. — Она повела его в гостиную. — Я принесу что-нибудь дезинфицирующее.